Мы являемся миру, окутанные паническим ужасом, тревогой и страданием, низверженные из "потусторонней" тьмы. И нам предстоит еще дорога длинною в жизнь - медленное возвращение домой. Однако уже в пути появляется возможность прояснить для себя главное - то, что пришедшие в ненависти, мы можем возвратиться в Любовь, отпавшие в одиночество, мы способны обрести Единство:

Никто из людей еще не пришел в этот мир с улыбкой на устах.

Более того, наше появление на свет сопровождается плачем, болью, муками, страданиями и всепоглощающим ужасом, что вполне естественно. Ведь рождение ребенка - это смерть плода.

Стало быть, каждый из нас несет в себе опыт смерти. И уже при жизни!

Согласно исследованиям Отто Ранка, ситуацию, в которой оказывается очередное вновь прибывшее сюда существо, можно представить в следующем виде: Рождение рассматривается как глубочайший шок, создающий резервуар тревоги, порции которой освобождаются в течение всей последующей жизни. И травматический опыт рождения настолько ужасен, что вытесняется из детской памяти. Причина же дальнейших проблем и кризисов кроется в содержании родовой тревоги.

Отделение от матери представляет первичную травму и "впечатывается" в мозг младенца в форме инграммы - первичной записи. Так что последующие отделения любого рода приобретают столь же травматический контекст.

Получается, что любое наслаждение в конечном итоге стремится к воссозданию внутриутробного первичного блаженства, рая, утраченного при рождении.

Располагая приведенные положения в хронологическом порядке, мы получаем наглядное представление об истории появления и жизнедеятельности человеческого существа:

1. Внутриутробное существование - Эдем. Переживание блаженства. Ощущение космического слияния с Единым.

2. Начало родовой активности матери - Нарушение райского гомеостаза. Зарождение тревоги, предвещающей грядущую катастрофу.

3. Роды - Катастрофа. Кошмар изгнания. Полная утрата безмятежности, покоя и состояния нирванического единства. Паника и нарастающая тревога. Сотрясение. Потрясение. Крушение. Мгла бездны и удушье сжимающего коридора. Встреча с Неведомым, таящим в себе опасность и угрозу уничтожения.

4. Рождение - Изгнание. Падение в холод чужого мира. Переживание потери, утраты единства, брошенности, вы-брошенности. Взрыв отчаяния.

Физиологическому трехступенчатому процессу: Внутриутробный период -Роды - Рождение соответствует цикл мета-физиологических состояний:Эдем - Изгнание - Изгнанность.

Или на языке теологии:

1. Стасис (состояние до Падения) - 2. Катастасис (состояние во время Падения) - 3. Апокатастасис (состояние после Падения).

В контексте душевных переживаний проявляется адекватный ряд: 1. Блаженство - 2. Ужас - 3. Тревога.

Ужас. Тревога. Лингвистический аспект.

Ужас. Древнерусское Ужасъ - "страх", "отчаяние", "исступление". Проступает семантическая связь с "жать" и "гасить". "Гасить" - древнеиндийское jasate - "истощает", "изнуряет".

"Жать" - "сжимать", "сдавливать", "давить". - Именно интенсивным сдавливанием, давлением сопровождается прохождение через родовой канал.

Общеславянский корень daviti - "душить", "умерщвлять".

Тревога. Происходит от индоевропейского корня tris- "трижды". Общеславянское trьv-og-a значило "трижды повторенный сигнал об опасности". В смысловом значении здесь подчеркивается именно ожидание.

Таким образом, тревога являет собою чувство, устремленное в будущее, и потому она не связывается с обстоятельствами, проявляющимися в настоящем. В данном случае опасность не столько присутствует, сколько ожидается. Такое вот ожидание действительной или мнимой угрозы и есть тревога.

Когда эмбриональный разум сталкивается с тотальным крушением мира, он реагирует непосредственно - то есть испытывает ужас - как ответ на мгновенное переживание событий, таящих в себе для него возможность гибели с одной стороны и драму произошедшего лишения покоя и защищенности с другой. Когда же младенец появляется на свет, он чувствует, что жив, но мир, в который он попал - чужд и чуже-роден, а значит, потенциально опасен. Всякая потенция - всегда принадлежность будущего, иначе она была бы уже не потенцией, а кинетикой. Стало быть, можно говорить о том, что зародыш, попавший в водоворот смертоносных событий, охвачен страхом, а родившийся ребенок окутан тревогой.

Тревогу уравновешивает тоска.

Ибо тоска - это первый атрибут памяти, которая в любой момент несносного настоящего может нашептать о пленительном и прекрасном прошлом, например, таком, которое присутствовало в раю. И повинуясь этому властному, гипнотическому зову, душа обращает свой взор вспять и готова устремиться обратно. Но произошедшее - уже произошло. И назад хода нет. Потому что свершившееся - свершилось, а значит, умерло.

Получается, что человека в первые мгновенья мучительно тревожной жизни тянет к смерти, так как его влечет, что вполне естественно, к водам обетованным внутриутробного Эдема.

Происходит своеобразная рокировка реальностей: смерть (ведь зародыш-то уже умер, когда ожил человек) представляется жизнью (в ее истинном смысле как перманентного блаженства и нарциссического переживания своего собственного бессмертия), а жизнь (наша реальность предметного мира) являет собой самую настоящую смерть (как состояние потери).

Младенческий мозг выводит формулу: Жизнь = Смерть. Смерть = Жизнь.

Однако человеческим ожиданиям не суждено сбыться. Факты таковы, что выход и вход - не одно и то же. Рай закрыт.

Исход же тоски двояк - либо она растворяется, либо обращается в отчаяние.

Итак, первое впечатление, равно как и самоограничение человеческого существа можно определить через следующие качества переживаний: "Я изгнан. Я смертен, то есть, подвержен уничтожению. Я одинок. Я нахожусь в той ситуации, где мне постоянно что-то угрожает. Я беззащитен. Я дезориентирован во времени и пространстве, ибо не знаю, что меня ожидает в следующий миг. Я бездомен, постольку, поскольку изгнан из того места, которое полагал своим домом. Я - вечный странник, лишенный уюта, приюта и покоя".

Безусловно, данные описания лишь метафоры, ибо переданы словесно, и младенец еще не мыслит такими категориями. Он вообще еще ничего не формулирует, а только лишь формирует. Но суть, исходя из логики событий, остается соответствующей приведенным выводам, основной же из которых может быть выражен следующим образом: "Жизнь - это страдание".

Таким образом, получается, что первая инграмма (запись, запечатление) нашего мозга содержит в себе смысл:

ИЗГНАННОСТЬ - СТРАННИЧЕСТВО - ОДИНОЧЕСТВО - СМЕРТНОСТЬ.

И, следовательно, человек, любой человек - по сути своей, по изначальному статусу - несчастен. Он Не- Счастен, потому что Не-Причастен счастью, не со счастьем.

Ведь в мире все проще, чем в наших умозрительных конструкциях. Несчастье - это отсутствие счастья.

Жизнь наша тотально пронизана отчаянно дерущимися друг с другом подспудными противоречиями.

И в силу неизбежности вступает парадокс: ЖИТЬ ТРЕВОЖНО, А УМЕРЕТЬ СТРАШНО. Капкан захлопывается, и наступает ад - эпоха кошмара.

Выход же из ада только один. Это - выход в Любовь.

Традиционно мы имеем обыкновение противопоставлять добро и зло, благо и страдание, привнося в их взаимоотношения компонент борьбы, порою яростного противодействия, что с неизбежностью логического исхода приводит к истощению и изнурению наших собственных душевных сил.

Вместе с тем, если отрешиться от рутинных стратегий, то можно простым и кратким способом, задействуя возможности своего же естества, осуществить мощное индивидуальное преображение, преодолев личное зло и поднявшись до горних высот любви. Для того чтобы свершить подобный переход, достаточно просто дерзнуть осознать, что на самом деле всякая любовь произрастает из страха. И вместо того, чтобы увязать в своих тревогах еще больше, пытаясь их преодолеть, побороть, мы можем выбрать путь иной, воспоследовав потоку нативных перемен.

Теперь нам только остается понаблюдать, как

СТРАХ преобразуется в ЛЮБОВЬ, являя собой пример естественной трансформации.

Слово Страх восходит к индоевропейской протоязыковой праформе (s)terg:(s)treg, которая несет значение "стеречь", то есть "сторожить", "следить за сохранностью чего-либо", и в то же время "прислуживать".

Обращает на себя внимание то, что в этом же корневом ряду находится греческое слово Stergo, означающее "люблю (забочусь), "имею удовольствие", "терплю", "переношу".

Из указанного корня родственно вырастает и другое греческое слово Strenos - "сила" вместе со своим производным Strenes - "крепкий". Нетрудно заметить, что оно явно соотносится с английским Strong, несущим аналогичный смысл - "сила".

Углубляясь в этимологические сопоставления, выходим на понятие стремиться - "неудержимо продвигаться". Древнерусское слово Стремить означает - "подниматься вверх", а также - "направлять движение", "увлекать". Стремление - "движение вперед". Интересно то, что греческое слово Strepho - "направлять", в одном из значений раскрывается как - "пребывать", "жить".

Продолжая наблюдать за линией "силы", мы легко обнаруживаем, что такие понятия в английском языке как Strong - "сильный" и String - "веревка, канат" оказываются родственными в едином протоязыковом корне. И тем самым, они выражают идею связи, соединяющей миры и вносящей порядок в Хаос.

С другой стороны индоевропейский корень sterg- означает "любовь".

К тому же смысловому пространству принадлежит и жертвоприношение - священнодействие, призванное способствовать нисхождению божественных энергий. Одна из форм жертвоприношения заключалась в поедании кусков приносимого в жертву животного. В этом плане достаточно показательно сравнение strong - "сильный" и греческое tropho "есть, питаться". Тогда становится понятным, как страх (изначально "боязнь Божества") обретает значение "экстаза", что указывает на его исконно сакральную подоплеку. И здесь мы имеем возможность наглядно проследить переход значений: "поить, пить/петь, воспевать", восходящий к обряду жертвенного возлияния. Таким образом, проясняется семантическая основа понятий вос-торг, торжество.

Весьма наглядно проявляет себя соотношение sterg - "любовь" и русское "стержень". Издревле человек мыслился как микрокосм и олицетворялся вертикально стоящим шестом. Последний воплощал в себе идею Мировой Оси, соединяющей землю и небо, священными символами которой также являлись лестница, дерево, гора.

Таким образом, исходя из историко-лингвистического исследования, мы легко выявляем ядерные смысловые элементы понятия "Страх", получая ряд семантически созвучных (то есть по сути, синонимичных) значений: стеречь - беречь - служить - связывать - соединять - жертвоприношение - экстаз -подниматься вверх - стержень - восторг - торжество - сила- любовь.

Наглядным примером, показывающим путь преобразования страха в любовь является знаменитое выражение Ап. Павла "жена да боится своего мужа" (Еф. 5:33).

Если исходить из этимологического анализа, то выражение "Жена да боится своего мужа" содержит в себе следующий контекст: жена оберегает своего мужа и через служение ему связывает, соединяет себя с ним. В этом заключается ее жертвоприношение, открывающее ей доступ в измерения сакральных смыслов. Через подобную трансформацию жена получает возможность приобщения к фаллической мощи мужа и через силу его стержня подняться вверх, в инобытие духовных измерений, исполненных восторгом и любовным торжеством.

Разделяя весь процесс подобного восхождения на отдельные ступени, мы получим конкретную формулу индивидуального преображения.

"Жена да боится своего мужа" буквально означает:

"жена оберагает и бережет своего мужа". (Страх - Стеречь, беречь: Sterg).

"жена служит своему мужу". (Страх - Стеречь - Служить: Stergo).

"жена соединяет и связывает себя со своим мужем". (Страх - Соединение: String).

"жена приносит себя в жертву своему мужу". (Страх - Жертвоприношение: Tropho)

"жена через подобное жертвоприношение переживает внутренний сакральный экстаз". (Страх - Сакральный экстаз: Tropho).

"жена приобщается к фаллической силе и духовной мощи мужественности, воплощающейся в ее муже". (Страх - Стержень - Сила: Strenos - Strong).

"жена поднимается вверх в измерение духовного мира вместе с мужем". (Страх - Стремление: Strepho).

"жена переживает восторг и торжество исполнившейся мечты". (Страх - Восторг: Stergo)

"жена соединяется в любви с мужем" ( Sterg - Страх и Sterg - Любовь)

и "будут двое одна плоть" (Быт. 2:24). И "тайна сия велика" (Еф. 5:32).

Разумеется, все указанные предписания выполнимы и достижимы при наличии одного необходимого и главного качества со стороны мужа - "Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя" (Еф. 5:35). И только тогда "жена да боится своего мужа".

Теперь вполне понятной становится психологическая точность и достоверность древнего выражения относительно неразлучно-спасительной взаимосвязи вечной пары бытия: Муж жене пастырь (защита), жена мужу пластырь (покров).